При вторжении на чужую территорию, нужно чётко представлять себе, что то, что мы выносим на свет божий, является, как правило, только небольшой частью того, что есть на самом деле. По воле случая нам удаётся заглянуть в другой мир, и впечатление от этого зависит тоже от случая. Например, натолкнувшись на противоречие, мы начинаем поиски по собственной инициативе. Что-то подобное может произойти если мы получаем указания для расследования извне и возникает опасность инструментализации. Тем не менее, это может быть наглядной иллюстрацией того, что происходит во время какой-либо реконструкции; такое «заглядывание» в действительность вполне правомочно при наличии правдивых доказательств. Но это не должно быть полным и всесторонним представлением о реальности. Как правило, оно им и не явлеяется.

Собственно к действительности очень редко можно приблизиться, так как почти невозможно определить полноту всех имеющихся в наличии фактов и взаимосвязей, даже если это – поисковый и исследовательский процесс в течение длительного времени. В качестве наглядного примера можно привести аферу, которая известна с 1987 г. по имени Баршеля (BARSCHEL), а через шесть лет получила развитие под новым именем Энгхольм (ENGHOLM), и до сегодняшнего дня остающаяся неразгаданной историей со всеми актуальными аспектами и многочисленными вопросительными знаками.

Реконструкция действительности начинается, как известно, с расследования журнала «Шпигель» (SPIEGEL), приведенные сведения которого можно проверить (Ср.: Стр. 74-76). Достоверно проверенные факты были опубликованы (№ 37/87), дополнительно проверены через информатора Пфайфера (PFEIFFER), являвшегося главным действующим лицом и выполнявшим грязную работу для премьер-министра, эти факты ужесточили существовавшую до этого момента картину. Вот эти факты: 1) анонимное обвинение в уклонении от уплаты налогов, 2) слухи о том, что лидер оппозиции болен СПИДом, 3) Наблюдение за объектом при помощи двух детективов из-за предполагаемой гомосексуальности лидера оппозиции (SPIEGEL 38/87). Одновременно «Шпигель» получил дополнительно новые сведения о 4) запланированной акции по установке подслушивающих устройств, 5) о целенаправленной фальсификации и распространении заявления для прессы партии «зеленых» об Энгхольме, которое должно было отравить атмосферу между будущими партнёрами по коалиции и которое поэтому из желания притушевать дело было отправлено с общественного находящегося на почтамте города Киль копировального аппарата, и 6) об эффектно инсценированной интриге против независимого союза избирателей UWSH, который на последних коммунальных выборах получил 11,2% голосов крестьян, угрожая тем самым абсолютному большинству ХДС (SPIEGEL 39/87).

Через четыре дня после публикации второй статьи в «Шпигеле», на четырехчасовой и транслировавшейся в прямом эфире пресс-конференции Баршель оспорил все (Ср.: PÖTZL, стр. 166-170; SCHNIBBEN/SKIERKA, стр. 19-27) и под присягой представил восемь письменных показаний, которые оправдывали его и опровергали заявления Пфайфера и материал в «Шпигеле». То, что письменные показания были в большинстве своем поддельными, знали лишь немногие: для Баршеля же это был великий день. Из-за массивной кононады в речи премьер-министра и его команды, даже при критически настроенных СМИ, одержали верх скептики: «Штерн» заявил о «Шпигельгайте» (Дело «Шпигеля»), а в самом «Шпигеле» появились первые сомнения среди коллег. Даже Рудольф Аугштайн осторожно отодвинулся от своего главного редактора Эриха Беме (Ср.: WEISCHENBERG 1990, стр. 5 и далее), который, разумеется, основательно проверил историю и, как выяснится позднее, очень профессионально организовал публикацию.

Многие из противоречивших друг другу реальностей, которые удаётся при помощи логики сократить до одной, официально разъясняются лишь фрагментарно. После еще двух статей в "Шпигеле" (№ 39 и 40/87) прокуратура находит подтверждение получения анонимного сообщения об уклонении от уплаты налогов в государственной канцелярии Киля, и только тогда решается начать дознание по делу Баршеля. Вскоре после этого приглашенный в качестве свидетеля министр финансов подтвердил перед вновь созванной Парламентской комиссией по расследованиям о ходе расследования этой аферы: Баршель, не смотря на свое «честное слово», знал об этой истории. Беспокойство внутри ХДС вызывает то обстоятельство, что Баршель «своевременно» отложил свой отпуск на Гран Канария, откуда, как известно, он должен был отправиться в свою очередную командировку в Женеву.

Последние невыясненные детали в статьях «Шпигеля» проясняются только благодаря Парламентской расследовательской комиссии (Ср.: стр. 169 и далее), когда бывшие подчинённые уже покойного премьер-министра, не выдержав убедительности документальных подтверждений и записей телефонных переговоров, признают правильность опубликованной информации. Сообщение комиссии через четыре месяца после огласки этой аферы разоблачает Баршеля, доказав, что все сведения представленные им, оказались ложными и тем самым подтвердили первоначально опубликованные статьи в «Шпигеле». Всё кажется разъяснено. В выборах 1988 г. лидер оппозиции от СДПГ Бьерн Энгхольм выигрывает с большим перевесом – почти с 55%, в то время, как ХДС скатывается до 33%. После первых общегерманских выборов в Бундестаг в 1990 г., которые от СДПГ возглавил Лафонтен, и которые он проиграл Хельмуту Колю, Энгхольм поднимается на вершину своей политической карьеры: он становится федеральной надеждой и кандидатом на пост канцлера от СДПГ.

Для «Шпигеля» эта история закончилась. Журнал «Штерн», опубликовавший фото мертвого Баршеля в ванне гостиничного номера (Stern 44/87), продолжил, однако, игру: в 1991 г. в связи с появлением токсикологической версии, самоубийство кажется редакторам более или менее логичным, но вопросов остается больше, чем ответов на них. Чтобы ответить на них, найденной информации недостаточно. Кроме того, обнаруживается, что Штази в Восточном Берлине (МГБ ГДР) в 1987 г. получили отчеты о вскрытии раньше, чем Женевская прокуратура, и после этого решается вопрос, какие документы и факты можно обнародовать, а какие следует расследовать далее (»Die Akte Barschel«, stern 16 und 17/1992) (Детально ср.: LAMBRECHT/ MÜLLER/SANDMEYER 1998). Существует множество спекулятивных гипотез: инсценированный сценарий самоубийства, Штази, Моссад, торговля оружием. Неоспорим тот факт, что Баршель постоянно ездил в ГДР и подолгу оставался там по невыясненным причинам, и в те странные выходные, которые вызывают вопросы, у него в Женеве должен был состояться ряд встреч с разными людьми: например, с тайным агентом и детективом Вернером Мауссом (Werner MAUSS), который под вымышленным именем остановился в том же отеле, что и Баршель, с Саудовским торговцем оружия Кашогги (KASHOGGI) и его северо-американским коллегой, сыном иранского революционного лидера Хомейни, являвшегося главным покупателем оружия для аятоллы, а также с другими персонами из полуофициальных кругов спецслужб, борцов с терроризмом и оружейными дилерами.

В 1993 г., т.е. по прошествии пяти лет после завершения работы парламентской комиссии по расследованиям, репортеры-расследователи смогли отметить первый успех: находившийся в розыске уголовной полиции сотрудник спецотдела Штази (бывшей службы безопасности), который отвечал за насильственное устранение неугодных лиц за рубежом, в частности сильно действующим, но сложно выявляемым ядом, найден, арестован и осужден (Ср.: stern 49/93: »Auftrag Mord – Operation Skorpion« / «Заказ на убийство – операция скорпион»). Незадолго до этого «Штерн» опубликовал материал о тайных подразделениях Штази и их деятельности (См.:Nr. 7/93: »Die Mörder vom Dienst«/ »Убийцы службы«): «То, что они были в состоянии лично и технически попасть в Женеву, не подлежит сомнению. Несомненно, что Штази знали о полете Баршеля в Женеву, так как телефоны между Гран Канария и Килем прослушивались». Репортерам, однако, пришлось теперь декларировать все свои изыскания как «спекулятивные»: все документы специального (ядовитого) отдела исчезли, равно как и большая часть документов МГБ об Уве Баршеле. Через год, в 1994 г., прокуратура возобновляет расследование по делу «самоубийства» на основании достаточных подозрений в «смерти по вине другого лица».

К этому времени (1993 г.) появляется еще одна афера под названием: «ящики» или «Афера Энгхольма». Бывшая возлюбленная Райнера Пфайфера, разгневанная тем, что он ей изменил, при общении с журналистами «Штерна» делится приятными впечатлениями и информацией о том, что Пфайфер получил от бывшего земельного председателя СДПГ, доросшего при Энгхольме до министра по социальной политике 50 тысяч марок. Деньги, которые впоследствии были переданы Пфайферу копились для «хороших целей» и хранились в выдвижных ящиках его стола. «Теперь же он (Энгхольм) вне этой аферы, он к ней не причастен, в то время как все другие должны от нее отмываться. И еще: «Те, кто все выложил начистоту, должен быть избавлен от обвинений».

Собственно личный акт возмездия лишил работы сначала прессе-референта Энгхольма, который играл роль денежного курьера, а потом и расточительного министра по социальным вопросам. Это повлекло за собой новое расследование Парламентской комиссии в Киле. А вскоре после этого новый премьер-министр Энгхольм должен был уйти в отставку и отказаться выставлять себя кандидатом от СПДГ на пост канцлера. Основание: Репортеры «Штерна» еще раз проверили все документы шестилетней давности и наткнулись на противоречие, которое раньше не заметили: вскоре после известной аферы 1987 года адвокат Энгхольма был конфиденциально допрошен в государственной прокуратуре. В то же время адвокат, подтвердивший конфиденциальность беседы, отказался, однако, перечислить подробности, потому что участвовал в ней от имени своего клиента, а Энгхольм не освободил его от обязательства о неразглашении. Эта тайная встреча состоялась за 6 дней (!) до выборов в ландтаг, в которой принимали участие пресс-референт (позднее – курьер) и тогдашний исполнительный директор СДПГ (позднее – министр по социальным вопросам): улика ли это, что Энгхольм уже перед выборами и до второй статьи «Шпигеля» знал много больше, чем до сих пор открыто признавал? «О чём умолчал Энгхольм?» – вопрошает титульная страница «Штерна» (stern 10/93) . Еще до выхода в свет этого номера финансист бросился в бега, подтвердив тем самым валютные операции, которые еще недавно оспаривал бенефициант и информатор Пфайфер. При этом Парламентская комиссия должна была исправлять многие документы, а также, например, Энгхольма за предоставление ложных сведений первой комиссии, и не после, а незадолго до выборов, когда он узнал о якобы «грязных трюках» против себя.

Поскольку в это же время один из доверенных лиц Баршеля находится под судом по обвинению в трех фальшивых клятвенных заверениях, данных в 1987 году, запутанность истории безупречна: не только Баршель, но и коронованный свидетель «Шпигеля» и первой комиссии Райнер Пфайфер были изобличены во лжи. И жертва Энгхольм, и его соратники солгали – по крайней мере, по одному пункту (о настроении Энгхольма ср.: SCHNIBBEN 1993). Афера БАРШЕЛЯ, казавшаяся до сих пор неразъяснённой только ввиду недоказанности его самоубийства (Ср. также: BUCHSTEINER 1994, 1995), становится всё более туманной и запутанной – несмотря на работу журналистов, прокуроров, криминальной полиции и многочисленных экспертов.

Продолжение этой истории ясно показывает, насколько уже реконструированная и опубликованная история неоднозначна и многогранна. Другой стороной этого факта является то, что такая история когда-нибудь найдёт своё продолжение или когда-нибудь может быть представлена совсем в ином свете. Этого следует ожидать всегда и быть готовым к этому. Другими словами: журналист располагает лишь ограниченными возможностями для реконструкции. Чтобы как можно шире и реальнее представить действительность, необходимо рассматривать много случайностей и вступление в силу новых обстоятельств. Поэтому нужно знать все методы, которые способствуют трудоемкому собиранию фрагментов действительности. Об этом речь пойдёт в следующих главах книги.