Речь идет о двух областях: на одной стороне журналистский шпагат между вежливостью и отстаиванием своих позиций, а на другой стороне – настойчивость, которая имеет как краткосрочную так и долгосрочную перспективу.

Вежливость и шарм, но при этом твердость и настойчивость. Такой принцип работы рекомендуется всегда. Хорошие манеры являются составляющими хорошего тона в целом и должны быть сами собой разумеющимися. Дружелюбная манера общения уменьшает риск нападения, так как сама по себе журналистская деятельность не располагает к симпатиям, если в результате ее на свет извлекаются нежелательные факты. Но работа есть работа. Однако форма презентации и расследования того, что хочешь подать, должна быть идеальна.

И еще один аргумент стоит привести: психологи подчеркивают, что вежливость действует обезоруживающе. Она не только снимает напряженную атмосферу беседы, но и предотвращает стратегию вербального нападения со стороны собеседника. Выгода состоит в том, что противоположная сторона не знает как себя дальше вести, так как не рассчитывала на такую манеру беседы и в результате вынуждена сдать свои позиции. Это зависит от начальной ситуации: от того с кем имеешь дело – с враждебно настроенными или дружелюбными источниками. В последнем случае нужно быть более чувствительным, в первом действовать по-другому. Но как бы то ни было, шарм и вежливая манера поведения более плодотворна, чем грубый тон, который может быть плохо воспринят и поставлен вам в вину. Это не меняет, однако, того обстоятельства, что нужно постоянно проявлять упорство и настойчивость. Например, нельзя давать себя запутать, когда на поставленные вопросы собеседник отвечает уклончиво или отвечает вопросом на вопрос. Беседу нужно все время направлять в сторону своих вопросов до тех пор, пока не получишь удовлетворительную реакцию — ответ. Этот ответ может быть и отрицательным. Например: «По этому поводу я не буду высказываться и точка!» или сама позиция замалчивания. Как бы то ни было, в ситуациях расследования и бесед, например в учреждениях, нельзя сдаваться, так как уклончивые ответы – это их стратегия. Нужно до тех пор настаивать на своем, пока не добьешься желаемого для расследования результата. Это все, что касается первого аспекта.

Настойчивость и последовательность – это вторая область работы. Как краткосрочно, так и долгосрочно. При краткосрочных расследованиях этот метод обязателен и незаменим, как уже неоднократно говорилось. Здесь однако должна быть рассмотрена и долгосрочная перспектива. Долгосрочность подразумевает много аспектов. Многое, что знаешь, но еще по объективным причинам не можешь написать, становится возможным к публикации только через большое количество времени. Расследования, которые блокировались противоположной стороной можно продолжать, когда все поверят, что дело уже закончено. Только меньшинство работает с долгосрочной перспективой, большинство уверено и спокойно. Кроме того, даже по теории вероятности, чем дольше ждешь, тем больше шансов на успех неожиданной ситуации или возможности. Настойчивость означает – уметь долго ждать.

Типичным примером этому служит партийная афера с черными кассами CDU Христианско-демократического союза, чья парламентская обработка следственной комиссией немецкого бундестага PUA официально была объявлена завершенной.

Финансирование с помощью партийных пожертвований также всемирно распространено, как и коррупция, и часто одно с другим тесно связано. Уже в конце 70-х годов Боннская прокуратура провела расследование: около 1860 дознаний, которые в середине 80-х годов влились в расследования парламентской следственной комиссии и во многие уголовные процессы. Тогда эта афера была известна под названием FLICK (ср. Стр. 25 и посл.). В ней были задействованы все партии: христианско-демократический союз CDU, свободная демократическая партия FDP и социал-демократическая партия SPD. Одним из самых значимых журналистов, которые публицистически сопровождали эту аферу, был Ганс Ляйендекер (Hans Leyendecker) из Шпигеля. В 1995 году он смог предоставить новые разоблачения: с деталями о тогдашнем бундесканслере Гельмунде Коле и его финансовом советнике Хорсте Вайраухе. Оба были уже замешаны во FLICK-афере: Коль, который ничего не знал (провал в памяти) и Вайраух – серый кардинал по финансам. Когда в 1999 году скандалы с партийными пожертвованиями и черными кассами попали в прессу (ср. Стр. 72 и посл.) это был опять же Ляйендекер, который поднял эти темы и теперь работал в газете юга Германии (Süddeutsche Zeitung). Он смог это сделать  только с помощью знаний, документов и контактов из своих предыдущих расследований. Точно также возникает растущая информационная сеть, благодаря настойчивости и упорству в течение долгого времени.  Последовательная настойчивость в переводе в более прагматичную ситуацию расследования означает наряду с последовательным, систематическим ходом расследования (ср. Стр.101 и посл.), также и последовательное обдумывание и перепроверку уже имеющихся фактов. Расследовать, не смотря на препятствия, значит – складывать мозаику. Маленькие детали еще не составляют полную картинку – между ними много пустых мест. Что в них может быть – неизвестно. Видны только отдельные элементы, которые хочется сложить в картинку. То, что затрудняет связи, можно заполнить гипотезами. Но с другой стороны всегда нужно оставаться готовым к любому результату.

При этом систематическом рабочем подходе часто пропускают тот факт, что уже имеющиеся факты еще не на 100% раскрыты. Например, можно пропустить каузальные связи между уже имеющимися деталями. Поэтому всегда нужно перечитывать свои материалы (записки, акты), чтобы перепроверять даже простейшие детали: означает ли этот факт, то что мы раньше имели в виду или гораздо больше?

Пример: за то, что за аферой Баршеля (ср. Стр.74 и посл и 92.) шесть лет спустя последовала афера Энгхольма нужно благодарить репортеров Штерна. Когда трем журналистам бывшая подруга Пфайфера рассказала о денежных выплатах социал-демократической партии доверенному Баршеля Пфайферу, они еще раз тщательно проверили все свои записи.  Особенно маленькие детали, такие как, например, даты деловых встреч. Все встречи во временной последовательности.  И только при этом выяснилось, что адвокат Энгхольма не хотел раскрывать содержание одной беседы в прокуратуре, так как был связан тайной неразглашения в деле своего клиента. Из списка участников этого разговора и его даты следовало,что Энгхольм уже до выборов в Ландтаг должен был знать больше, чем то, в чем он признался. (Чтобы увидеть процесс расследования см. : LAMBRECHT/MÜLLER/SANMEYER 1998:84).

Журналисты находятся, естественно, не в привелигированной информационной ситуации, на которую опираются официальные сыскные службы и судьи. Поэтому им приходится расследовать с помощью гораздо меньших ресурсов и часто импровизировать. Это заставляет тщательно оценивать добытые факты. И это может быть плюсом по сравнению с аппаратной системой и заезженными рутинными механизмами.

На примере с австрийской аферой Лукона было уже описано, что расследовательская  деятельность развивает собственные измерения актуальности и времени (ср. Стр. 50 и посл.): 20 лет лежат между самим присшествием (взрыв корабля) и приговором суда второму обвиняемому.

Какой прочностью обладают связи и невежество  в политических системах, причем на протижении долгого времени, показывает пример из Берлина на основании карьеры одного политика и его соратников. Это типичный пример того, что расследовательская журналистика подразумевает не только умение ждать, но и как предпосылку для этого — журналистское наблюдение на протяжении долгого времени (информация на сайте).