Она теперь принадлежит к самым свободомыслящим странам мира, особенно что касается возможностей для СМИ и журналистов. Следующий график, который сравнивает развитие в Германии с развитием в России, показывает, что от тоталитарных систем до открытого гражданского общества может лежать очень длинный путь (см. Рис. 5).

Сравнение России с Германией: Политическое развитие и возникновение свободы прессы, независимой журналистики и траспарентности
Рис. 5: Сравнение России с Германией: Политическое развитие и возникновение свободы прессы, независимой журналистики и траспарентности

Демократия существует в Германии только с 1949 года, если не учитывать короткого времени Веймерской республики, когда Германия хотя и была республикой, но неустойчиво держалась на ногах: большинство немцев, привыкшее к системе власти при кайзере, не признавало демократию – особенно такую, которая была связана с экономическими кризисами и социальными беспокойствами. Демократия, как мы сегодня знаем, может появиться только с одновременным стабильным развитием экономики. В противном случае слишком велико желание иметь во главе государства «сильную руку». И когда такая «сильная рука» придет и захватит всю власть, пропадут все шансы для настоящей демократии и гражданского общества.

В Германии это произошло только после полного краха 1945 года или после получения обратно суверенитета на западе Германии – федеративной республики Германии. Так называемое экономическое чудо убедило каждого, что новая система имеет свои преимущества. Однако первые два десятилетия новой демократии несли бремя старой тоталитарной системы. Хотя уже существовали новые демократические правила игры, но они применялись в основном теми, кто еще со времен Гитлера поддерживал так называемый тысячалетний рейх: в политическом управлении и последующих учреждениях, в системе правосудия, в полиции и особенно в федеральном управлении уголовной полиции (BKA).

Поэтому, например, три наиболее важных фигуры в так называемой афере ШПИГЕЛЯ в 1962 году были представителями нацистской системы.

В 1962 году «ШПИГЕЛЬ», параллельно к статье о кризисе на кубе, напечатал большую статью о непригодности вооруженных сил ФРГ и о совместной тренировке с войсками НАТО («Фаллекс 62»). Тогдашний министр обороны Франц-Йозеф Штраус, личный враг издателя «Шпигеля» Рудольфа Аугштайна, воспользовался этой возможностью, чтобы отомстить «Шпигелю». Он инициировал заявление об «измене родине»в прокуратуру. Заявитель: профессор государственного права, который раньше был членом НСДАП. Чтобы прокуратура смогла сделать обыск в «Шпигеле», ей необходимо было постановление на обыск. Судья по дознанию в верховном суде ФРГ , самом высшем гражданском суде, был также раньше членом НСДАП.

Сам обыск проводился под руководством высокого чиновника федерального управления уголовной полиции из «Боннской группы охраны», которая отвечала за безопасность политиков. Шеф этой акции – бывший член СС и член «боевой группы VI» во время войны, который был позднее заочно приговорен в Италии к пожизненному заключению как «Миланский палач» за преднамеренный расстрел заложников, но не был выдан.

По подобным причинам уголовные процессы против активных преступников в концентрационных лагерях (процессы Аусшвитца), состоялись только спустя 20 лет после окончания войны.

Именно поэтому к общественной дискуссии о вине и ответственности в третьем рейхе пришли только тогда, когда молодые люди, в основном студенты, начали задавать вопросы и создали в конце шестидесятых годов «внепарламентскую оппозицию» (АПО).

Студенческий протест сначала повлиял на реформу университетов. Так как афера ШПИГЕЛЯ повлияла на политическую цезуру в ФРГ, в том, что все больше людей стали интересоваться историями, стоящими за историями (или барьерами) и хотели знать, что же произошло на самом деле, то ШПИГЕЛЬ высоко взлетел в журналистском и экономическом смысле. В этой связи стал впервые тайно действовать и журналист Гюнтер Вальраф  (ср. глава 3.8.3; LINK dahin setzen). Название одной из его первых книг: «13 нежелательных репортажей».

К этому времени произошли изменения и на политическом уровне: все больше бывших нацистов уходили на пенсию или умирали – влияние бывших носителей системы приходило к концу.

Новое, молодое поколение взяло верх и Вилли Брандт из социал-демократической партии распустил бывшее консервативное правительство христианско-демократического союза/христианско-социального союза и свободной демократической партии. В начале семидесятых годов, ровно 25 лет после перелома 1945 года, началась фаза дальнейшей либирализации во многих областях. Во внешнеполитическом отношении это была так называемая восточная политика, которая возлагала надежды на международное соглашение и ослабление напряжения вместо холодной войны. В области внутренней политики девизом Вилли Брандта стали слова: «отважиться на большую демократию».

В технологической области политика и экономика делали ставку на атомную энергию. Одновременно возрастала армия критиков и противников атомной энергии: их девиз: «атомная энергия, спасибо нет!».

Это была такая фаза, когда в федеративной республике Германии велись дискуссии на всех уровнях, инициаторами и частично комментаторами которых были средства массовой информации. Федеральный конституционный суд, т.е. самый главный суд Германии, в связи с аферой ШПИГЕЛЯ уже давно установил, что это была незаконная акция и что «общественной задачей» СМИ является задача заглядывать за барьеры и сообщать об этом.

Мысль о том, что только абсолютно свободная пресса может форсировать демократическое, экономическое, социальное и технологическое развитие, посредством справедливой критики и расследования нарушений и скрытых проблем, и заставить а) задуматься и б) захотеть перемен, развивалась дальше. В последствии федеральный конституционный суд дал согласие на то, что журналисты могут опубликовывать нелегально добытую информацию и материалы, если они «представляют интерес для общества». Это решение суда получил Гюнтер Вальраф, на которого подавало заявление во все судебные инстанции большое издательство «Аксель Шпрингер». Причиной тому было то, что Вальраф, тайно, т.е. неопознано устроился в газету «БИЛЬД» редактором и потом написал книгу о методах работы в ней. Это им не понравилось, но в конечном счете газета «БИЛЬД» вынуждена была акцептировать публикацию его книги.

Даже когда в начале восьмидесятых годов в Германии правящими партиями опять стали христианско-демократический союз/христианско-социальный союз и свободная демократическая партия, под руководством федерального канцлера Гельмута Коля, движение в сторону постоянной либерализации и права голоса граждаского общества во все большем количестве областей уже нельзя было остановить.

В 1983 году впервые вошла в федеральный парламент партия зеленых, которая создалась на основе движения по защите окружающей среды – консервативное правительство должно было реагировать и назначило министра по охране окружающей среды. Окружающая среда стала важной темой, по поводу которой консервативные политики в прошлом только устало посмеивались. СМИ, в первую очередь «Шпигель», регулярно раскрывали скандалы по этому поводу и крупные химические концерны, такие как Хоехст, Байер и БАСФ тоже вынуждены были реагировать: все меньше молодых инженеров были согласны работать в «центрифуге грязи». Химические концерны должны были улучшать свои технологии продукции, а также изменить коммуникативную тактику с внешним миром.

1989/1990 произошел большой перелом в другой части немецкого государства, в бывшей ГДР. Сначала это было небольшое количество молодых людей, которые протестовали против фальсификации на выборах, запретов на выезд и цензуры прессы. Со временем их становилось все больше, так как одновременно происходили перемены и в бывшем Советском Союзе: Михаил Горбачев осторожно начал в середине восьмидесятых годов гласность и перестройку.

Это и стало причиной не поддерживать больше своего самого важного союзника ГДР, когда центральный комитет социалистической единой партии Германии хотел подавить протесты с помощью русских танков. Что произошло дальше, известно: 9 ноября вдруг рухнула берлинская стена и с ней вместе железный занавес. Началась мирная революция, которая меньше чем через год подвигла оба немецких государства к объединению в единую Германию.

На западе Германии к этому времени уже было само собой разумеющимся, что любой человек из гражданского населения или журналист, может задавать любые вопросы и особенно по поводу прошлого. Поэтому был быстро издан закон, по которому документы из секретной службы, так называемой «Штази» (министрество госбезопасности), не уничтожать, а привести в порядок и по определенным критериям сделать доступными пострадавшим, СМИ и общественности.

После 1945 года было желательно и возможно долго замалчивать прошлое. В 1989/1990 годах это стало больше невозможным. Что немногим позже показал и опыт в других странах: только организация независимых «комиссий истины», которые беспощадно разбираются в ситуации и называют виновников, могут примирить противников при смене несоблюдающей права человека диктатуры на свободу. (Например: Южная Африка, Чили).

Независимо от этого развития в сторону открытости, представители парламентского съезда европейского совета, в котором состоит теперь и Россия, издали в 1979 году «рекомендацию Nr. 854 (1979): касательно допуска общественности к правительственным документам и свободы информации». Это было четким заданием всем странам, состоящим в европейском совете, дать участвовать гражданскому населению в политических и административных событиях с помощью далеко идущей просматриваемости : каждый должен иметь допуск к актам и информации.

Прототипом был вступивший в 1966 году закон о «свободе информации» «Freedom of Information Act» (FOIA) в США, который разрешает любому человеку в мире, а не только американцу, доступ к почти всем актам и информации федеральных учреждений США. На уровне каждого штата были установлены параллельно к этому «законы об открытом обсуждении всех государственных вопросов ( в США ), которые дают подобные права (больше на странице: http://www.foia.gov). Конечно, существуют исключения, например в вопросах «национальной безопасности», которые касаются обороны страны и т.д. Однако каждый человек может настаивать в суде на своих правах и на это.

В Германии первые федеральные земли начали с таких законов о свободе информации в 1998 году на уровне земель, а с 2006 года существует такой закон, который регулирует доступ к информации в федеральных учреждениях и т.д.: это поистине сокровищница для журналистов. Однако еще довольно часто нужно и в Германии заявлять в суд, чтобы такие требования были удовлетворены – немецкие чиновничьи души в учреждениях еще ментально не настроились на этот новый тренд.

Это историческое развитие в США и в Германии, на многих уровнях противоположное, показывает, как можно добиться права на свободу печати и соответственно возможности работы для расследующих журналистов. Независимо от этих различий в а) историческом развитии и б)в начале демократии и свободных выборов (1776 против 1949) в этих двух странах существует и сходство:государственные регламентации или парламентские законы, которые делают возможным активное содействие граждан посредством информации, т.е. просматриваемость государства и учреждений, появлялись в следующей исторической очередности:

  • Журналисты расследуют и публикуют актуальные истории и раскрывают  непорядки, махинации и коррупцию. Истории и контексты описаны так, что каждый в состоянии их понять.
  • Гражданское общество замечает, что это темы и проблемы, которые касаются непосредственно их – то есть граждане должны платить за непорядки и коррупцию.
  • Тогда и судьи начинают замечать, что права общественности на информацию нужно ставить выше интересов единиц, независимо от того, являются ли они представителями власти, предприятием или государственной инстанцией. Судьи взвешивают положение: чем больше обстоятельства дела или его последствия затрагивают гражданскую общественность, тем больше должны оставаться на заднем плане права на личную сферу, защиту информации и другие «тайны».
  • Давление на принимающих решение политиков возрастает, так как на их места приходят все больше молодых людей, которые выросли уже не в старых структурах и поэтому ментально не «закрепощены».
  • Политики реагируют и издают законы свобды информации – медленно появляется просматриваемость.

Результат: самыми первыми по времени и активности в вопросах просвещения и просматриваемости всегда являются журналисты.

Четыре примера начиная с 1972 года, т.е. из четырех десятилетий должны продемонстрировать, о чем идет речь в расследовательской журналистике и какие последствия она может вызвать.