Независимо от всех в данное время актуальных, а также будущих научных дискуссий об этом специфическом виде журналистики и о ее разграничении от других форм, не существует единого мнения. Независимо от будущих попыток определения, здесь предпринята попытка сугубо прагматического определения этого понятия. Она связывает наличествующие соображения из научной области и практические опытные данные. Инвестигативную журналистику или инвестигативный поиск можно сначала связать с тремя критериями. Слово «инвестигатив» происходит от из англосаксонского, причем «инвестигацион» означает изучение, исследование, дознание, а также розыск. Это понятие используется, к примеру, в США в парламентских комиссиях по расследованию, в ФБР, а также в научной области. В немецком Дудене это слово стоит с 1999 года.

1) Поднимаемые темы отличаются социальной, политической или общественной важностью. Это следует из общественной задачи средств массовой информации. Такое общественное значение является часто критерием для судебных инстанций во все больших странах, если речь идет о юридическом взвешивании между «общественным интересом» и правами личности.

Значение так называемых разоблачений для общественной дискуссии и процесса формирования мнения обосновывает различие между обнаруживающей и политически или общественно активной инвестигативной журналистикой и больше любопытствующей, основанной на людских или домашних интересах сенсационной журналистикой. Из этой перспективы следует также потенциальный тематический канон инвестигативных разоблачений:

  • Махинации, использование служебного положения и стяжательство вместо эффективности и благородства;
  • Скряжничество и теневая экономика вместо соревнования, качества и постоянного обновления;
  • Подкуп и и всеобъемлющая коррупция, которая вытесняет не только рыночные механизмы, но и приводит к роковым последствиям для технического и социального прогресса;
  • Индивидуальное продвижение собственных интересов, за счет интересов общества, более слабых или меньшинств;
  • Незаметные нарушения общеупотребительных или установленных обществом и со стороны большинства принятых правил;
  • Обман, невежество и конфликты интересов любого вида, которые  воздействуют на других, т.е. предположительно непричастных людей, являются самыми важными на повестке дня

2) Инвестигативный журналист, а также информанты, которые ему прямо или косвенно, активно или пассивно помогают должны играть активную роль, так как расследовательская работа (как правило) преобладает над другими видами журналистской деятельности и требует гораздо больше затрат. Разумеется только журналист один является «господином положения». Только он выбирает пути поиска, вид и время публикации.

Приобретение информации против интересов «противоположной стороны», которая никак не может быть заинтересована в какой-либо помощи, сводится как правило к игре в пазл: только постепенно, шаг за шагом собирается информация из различных источников и составляет общую картину. В этом оказывают большую или маленькую помощь люди, которые могут поделиться небольшим количеством или же большим (куском информации), чьи интересы не совпадают с интересами «другой стороны» или являются противоположными ей.

Бывают также случаи, когда расследования (и публикации) основываются, в основном, на немногих, но зато качественно или количественно значимых единичных фактах. В принципе результат получается из совместной игры между журналистом и информатором, причем процентуальная часть активного и преобладающего участия обоих может варьироваться от ноля до ста процентов. Таким образом, роль осведомителя в успехе расследованной истории может составлять, как в случае со Штайнкюлером (ср. гл. 5.4.1), скажем — 95 %, а роль журналиста – 5%. И наоборот, как это было в случае так называемой аферы Уотергейта в США, о которой еще не раз будет упомянуто, потому что она стала известна общественности благодаря настойчивости двух журналистов и представляет собой выдающийся шедевр журналистского поиска.

В уотергейтской истории хотя и был осведомитель по кличке «глубокая глотка», однако всеохватывающий поиск информации, похожей на мозаичные камни был проделан и форсирован обоими локальными репортерами

3) Расследовательская работа ведется (как правило), преодолевая препятствия и барьеры, так как «противоположная сторона» не может быть заинтересована в открытии и обнародовании обстоятельств дела. Поэтому инвестигативная работа означает поиск в затрудненных условиях.

Из этого уже определенного критерия вытекает одна из центральных и, прежде всего, типичных проблем: проблема затраты труда. Вторая проблема может быть связана с потенциальным переходом границ при поиске или регулярных смещениях градации между легальным и уже не очень легальным, но еще не выходящим за рамки закона поведением при поиске необходимой информации.

Как бы то ни было, давление другой стороны, которое может проявляться уже в форме тотального отказа давать информацию, можно почувствовать часто не только при расследовательской работе: даже фаза запланированной или уже сделанной публикации может быть использована другой стороной, чтобы применить юридическое или финансовое давление.

Журналистско-инвестигативный процесс работы, естественно, не заканчивается поиском. Сделать историю интересной – это одно. Ее продать: либо как внештатный журналист – заинтересованному в этом заказчику, либо как сотрудник – редакции, т.е. главному редактору, издателю или ответственному за содержание менеджеру – это уже следующий шаг работы. И именно при впечатляющих историях, которые могут повлечь за собой юридические или политические «послеродовые боли», появляется еще один критерий, так что вышеупомянутый каталог критериев можно увеличить на:

4) Убеждение при «продаже».

Так как инвестигативный репортаж должен отличаться особенно высокой мерой фактической и стилистической точности, то подобные истории читаются рецепиентами не так свободно, как увлекательно написанные репортажи мастеров благородного пера или самодовольно-элегантно сочиненные примечания. Из-за того, что расследуемые взаимосвязи оказываются, как правило, очень сложными (много фамилий, много отдельных аспектов, которые часто влияют друг на друга), то с этой точки зрения презентация в форме понятного описания или визуализации представляют собой следующий признак:

5) Понятность, несмотря на подробность изложения.

И в последним пункте так называемая хватка – не отступление от темы – может быть также важным критерием инвестигативной долговременной работы.

Из психологии восприятия, а также из эмпирической политологии мы знаем о короткой памяти реципиентов средств массовой информации. Другими словами: «норма забывчивости» высока. Общественное восприятие сложнее, но политически и социально значимые связи быстро забываются. Однажды выигранные впечатления и оценки, которые (должны базироваться, собственно, на подробном воспоминании), со временем ослабевают и ослабляют вместе с тем также коллективное критическое восприятие. К работе журналиста относится также регулярный «призыв к памяти», показ дальнейшего развития истории, какие долговременные последствия она имеет, и поэтому как важна инвестигативная работа – особенно, если рассматривать такую работу не как кратковременный эффект (в англо-американском: impact), а в долговременной перспективе (aftermath). Инвестигативный рабочий процесс увеличивается поэтому на еще один критерий:

6) Не отступать от темы; Предметно обсуждать долговременные последствия.

Так как эта веб-страница книги фокусируется преимущественно на ступенях расследования в инвестигативной журналистике, и в меньшей степени на презентации готовых историй, маркетинговых действиях или вопросах редакционного менеджмента, то в центре внимания всех следующих рассуждений стоят первые три критерия.

«Разоблачения» до сих пор неизвестных обстоятельств дела или скрытых фактов, которые служат общественному просвещению, как правило «нежелательны». Эта характеристика также может служить критерием инвестигативной журналистики.

В Великобритании, которая вступила на путь свободы печати уже с 17-ого столетия, отличают поэтому также собственную традицию журналистики, традицию «dissenting journalism». Она направлена на то, чтобы средства массовой информации для восприятия ее общественной контрольной функции принципиально понимались как оппозиция политической и экономической власти. Поэтому понятие «Fourth Estate» — четвертой власти, которое возникло в этой связи, уже довольно старое – оно возникло в середине 19-го века.

В США создавшийся менталитет, смотреть внимательно за действиями власть имущих и особенно политиков, имеет также давнюю традицию. Для этого существует понятие «Watchdog» — сторожевой пес.

Насколько нежелательны расследования или обсуждения скрытых фактов, иллюстрируют два видных примера. Каждый из них является признаком политической культуры. Одновременно они разъясняют культурный контекст, в котором находится инвестигативная журналистика.

Пример 1: США

Для расследования условий труда на скотобойнях, которые нанимают дешевую нелегальную рабочую силу, американский публицист Уптон СИНКЛЭЙР (1878-1968) нанялся туда сам в качестве рабочего. Его репортажи, которые сначала выходили в одном журнале, а потом в 1906 году были опубликованы в виде книги под названием «Джунгли», повлекли за собой несколько событий: из-за подробного описания негигиеничных условий, сначала убывает потребление мяса – сейчас и у скотобойной индустрии появляется интерес к улучшениям. Они появляются сначала в виде следственной комиссии, а после этого в форме закона, который издает соответствующие минимальные требования по гигиене и правилам безопасности. Тем не менее, президент США ТЕОДОР РУЗВЕЛЬТ чувствует, что такой непокорный репортаж мешает ему в его правительственной работе и называет журналиста бранным словом: «muckraker». В дословном переводе это слово означает «поднимающий грязь», т.е. тот, кто роется в грязи, в том, что его не касается. В то время, как в англосаксонском это слово уже давно стало профессиональным термином, являющимся синонимом для «инвестигативного репортажа» и в этой области даже воспринимающимся как фирменный знак, в Германии были произнесены более грубые слова, за которые их создатели не извинились до сих пор.

Пример 2: Германия

Концерн Флик — древняя промышленная империя, которая нажилась при АДОЛЬФЕ ГИТЛЕРЕ на экспроприации еврейских фирм и фабрик и один из больших производителей оружия (бомбы и самолеты) во время Второй мировой войны, поэтому её руководитель был осужден как один из главных виновников  национал-социалистических преступлений на Нюрнбергском процессе. Он получил 7 лет тюремного заключения, и два года спустя, после отсидки – в 70 годах продал акции своей фирмы акционерному обществу Даймлер Бенц примерно за 1 млрд. евро (500 млн €). Из этого концерн Флик, собственно, должен был бы платить примерно половину в налогах. Вместо этого руководители концерна хотят использовать особую- или исключительную инструкцию, которая однако требует политической справки о «народнохозяйственной важности, достойной содействия», которая предусматривает освобождение от налога со стороны федерального правительства (по § 6b закона о подоходном налоге).

Флик, как и другие предприятия, снабжал десятилетиями партии ХДС и ХСС, а также правящую в коалиции ФДП великодушными денежными пособиями, которые частично шли через бухгалтерию в виде официальных партийных взносов, а частично наличными в коричневых конвертах политикам лично в руки, организует с этого момента денежные выплаты более целенаправленно:

теперь (неформальные) переговоры происходят в очень тесной временной связи вместе с платежами наличными. Эти и другие приемы, например партийные взносы как метод отмывания денег через « гражданское объединение 1954 зарегистрированное общество» в Рейнланд-Пфальце (премьер-министр: ХЕЛЬМУТ КОЛЬ, одновременно председатель партии ХДС и член Бундестага), будут рассмотрены позже сначала парламентской комиссией по расследованию в Бонне, после этого расследованиями прокуратуры, которые выльются в несколько уголовных процессов. Некоторые средства массовой информации во главе со ШПИГЕЛЕМ (например, 9/1982; 48/1983; 49/1983; 43/1984) регулярно и в деталях сообщают с начала 80ых годов о различных приемах, а также о роли федерального министра экономики Отто Графа ЛАМБСДОРФФа из ФДП, которую судьи определят в 1987 году как: «В рамках тщательного планирования…были открыты пути к завуалированной передаче денежных средств в земельную организацию, которые были так умело созданы, что даже при ревизиях финансовых управлений Бонна и Нойвида не смогли быть обнаружены…. Таким образом подсудимому вменяется в вину сомнительная заслуга, создания еще более широкого рассеивания станций трансферта внутри страны и заграницей и тем самым осуществления еще лучшей маскировки финансовых расходных операций в союзах.» (Приговор суда земли Бонна вольт. 16.02.1987, номер дела: 27 F 7/83, СТР. 896). ЛАМБСДОРФФ был приговорен за постоянное пособничество в уклонении от уплаты налогов к 15 месяцам условно. Подкуп или взяточничество судьи признали недоказанными, но высказали «основательное подозрение», что именно в случае с концерном Флик «существует прямая взаимосвязь с ходатайствами о налоговых льготах» и это со стороны ответственных министров «было признано и санкционировано». ЛАМБСДОРФФ, который позже перенял партийное председательство в ФДП, выразился в 1993 году довольно раздраженно о разъяснительной роли средств массовой информации в этом деле, называя «журналистскими эскадронами смерти» и « журналистикой смертельных казней».