Расследовательская деятельность это, кроме всего прочего, работа головой.  Можно сказать, что она требует интенсивной умственной нагрузки, то есть размышлений.

Речь уже шла о размышлениях в форме фантазий и креативности, как и об изменяемых подходах. Стратегическое и тактическое мышление, то есть планирование и защита журналистского расследования будут подробно рассмотрены в последующих главах. На этом этапе речь идет о некоторых потенциальных препятствиях, на которых не обязательно оступаться, а также об идеях, которые могут заострить взгляд и помогают искать все время новые исходные позиции для расследования. Все перечислить невозможно. Здесь только некоторые примеры, как размышляя об одном или двух замыслах, перепрыгнуть через до сих пор неосознанные барьеры мышления. Примеры, собственно, очень просты. Даже «проветрив голову» можно пойти в своих размышлениях по протоптаной дорожке и не заметить простых взаимосвязей.

Пример 1: Сравнивать яблоки с грушами

Каждый (в Германии) знает этот выражение, когда сравниваются несравнимые вещи говорят, что сравниваются яблоки с грушами. Потому что не только сравнение, но и вывод из него будут неправильными. При ближайшем рассмотрении такая критика не правомерна. Другими словами, приведенное сравнение не только допустимо, но может быть абсолютно содержательным. По простой причине:

Сравнить две вещи, которые идентичны, имеет мало смысла. В выигрыше от узнанного останется только высказывание, что обе вещи практически одинаковы на 100%. По этой причине сравнение должно быть другим: ищут различия или сходство между вещами, которые  отличаются друг от друга. В противном случае это не имеет никакого смысла и не поддается пониманию. Поэтому сравнение яблок с грушами полностью легитимно. Оба вызревают как фрукты. Правда, яблоки более круглые, а груши – овальные. Дальнейшие выводы и вопросы в полной мере оправданы: например, идентичны ли углы наклона траектории полета  груш и яблок при падении на землю, при учете разного распределения их массы на овал и круг. И так далее…

Такие вопросы могут показаться детскими, однако это серьезный призыв к таким сравнениям и определяет соответствующие вопросы к ним. Можно даже не отвечать на них, но они необходимы для дискуссии. Нужно также обратить внимание на противоречия. Разумеется, существуют границы, за которыми ответы, полученные на вопросы, абсолютно бессмысленны. Но заметить это можно только уже поставив эти вопросы. И по времени, и логически сначала нужно сравнивать разные вещи, например, как яблоки и груши.

Это соображение важно по двум причинам. С одной стороны, оно может помочь в расследовании. Именно тогда, когда идет поиск аналогий, к примеру, чтобы предопределить соответствующее поведение или лучше оценивать сравниваемые ситуации. Во-вторых, журналист-расследователь должен, наряду с публикацией доказанных фактов, время от времени описывать их взаимосвязь.  Это может происходить не только с целью интерпретации фактов. Но также, чтобы показать читателю сравнительно сложную связь на примере более простом и близком к его жизни.

Пример 2: Расходы это не всегда расходы

Эта фраза означает то, что в ней содержится. Но она может быть сформулирована по-другому  если подумать о том, почему расходы имеют свойство увеличиваться. Тогда это высказывание может звучать так: расход это всегда и доход. Как правило, для кого-то другого. Однако не всегда.

Есть много случаев, которые являются основой для расследований, касающиеся отмывания, как правило, больших денег, поэтому этот пример имеет серьезное значение. Так что в конечном итоге чьи-то доходы являются обычно предметом расследовательского интереса. С другой стороны, деньги должны приходить откуда-то. Итак где-либо или у кого-нибудь возникают соответствующие расходы или затраты. Последнее находится тоже в поле журналистского интереса, особенно, если переход денег был незаметным, неосознанным, или свершился против воли пострадавшего. Диапазон возможных ситуаций бесконечен. По этой причине можно дать только общие рекомендации.

Важное значение для расследовательской работы имеет с самого начала осознание этого соотношения. Конкретно: любая ссылка на (высокие) расходы автоматически инициирует такие мысли: Где они остались (Кому они достались)? Кто получит выгоду (с помощью поступлений или перерасчета)? Действуют ли оба – тот, кто выставляет счет, и тот, кто получает дивиденды, совместно? И если да, то каким образом? Часто это открывает новые перспективы – отдельным личностям, мотивация которых ориентирована на большие взаимодействующие «системы», в рамках которой вызывающие вопросы расходы играют определенную роль. Простой пример: Счетная палата ставит под сомнение выдачу государством дотаций частной компании. Проводится расследование, но не полностью. Государство заключает договор с одной из частных фирм. Эта фирма является филиалом другой иностранной фирмы и этот факт уже не проверялся. А глава этой иностранной фирмы — это тот самый государственный служащий, кторорый был инициатором заключения договора. Высокие затраты лежат на поверхности: государственный служащий пополняет собственные карманы.

Или другой пример. Расходы на различную консалтинговую или попечительскую деятельность в таких секторах, как недвижимость или "налоговые льготы" для фондов основных средств, как правило, достаточно высоки: эксперты говорят в этом контексте о «раздутых расходах на рекламу». Часто крайне высокая стоимость не мешает никому, напротив, во-первых, чем выше затраты, тем больше можно списать с налогов, а это создает для инвесторов серьезные налоговые льготы. Выгоду имели и консультанты, и попечители и т.д., которые нередко одновременно являются инициаторами или управляющими фондов: более высокие расходы означают соответственно более высокие доходы. Итак высокие расходы не всегда вынужденны,а в основном представляют для кого-то интерес. И это отрицательно сказывается на всех остальных (например, на налогоплательщиках), для которых расчет расходов и доходов невидим.

Как уже говорилось, диапазон используемых вариантов таких расчетных механизмов широк, разнообразен и зачастую деликатен. В связи с анализом (преимуществ-недостатков) системы «коррупции», начиная со стр. 123 (и далее) будут представлены типичные варианты, чтобы узнать, где в случае чего, можно и нужно искать. Здесь же лишь содержится ссылка на то, что сложные механизмы расчетов нужно в принципе искать в финансовом балансе и в счетах прибылей и убытков компаний или корпораций, если можно получить доступ к ним. В этом случае необходимы, прежде всего, глубокие знания этой материи и содействие экспертов.

И это нужно пояснить: суммы, которые следует искать, часто отличаются друг от друга. Иными словами то, что у «А» представляется как издержки в виде остатка определенной суммы на счету (например, 11,598.84 евро), у «Б» отражено в виде двух (или более) частей прибыли (например, 5155, 04 евро и 6443,80 евро). Тот же результат, но только путем сложения суммы «А». Это не редкий трюк, который «Б» использует, к примеру, чтобы налоговая служба и все остальные не сразу могли увидеть, что общий  объем поступлений в конечном итоге выплачивается одному лицу, в данном случае – «А» (о других тонкостях см.: 352-362). Еще сложнее расчеты вокруг трех углов, т.е. при участии в круговом обмене трех людей, потому, что такие случаи не возможно реконструировать без всех надлежащих документов.

Система «расходы равны доходам» для тайного увеличения собственного денежного состояния  имеет широкое распространение. Так, например, в деле фирмы «Новая Родина» ("Neue Heimat"), которое было раскрыто «Шпигелем» в 1982 г. «Новая Родина» некогда была не только профсоюзным жилищным концерном, но и крупнейшим арендатором квартир в Германии. Менеджеры обогащались за счет расходов на отопление, оплаченных жильцами. На самом деле плата за отопление, рассматривавшаяся как так называемые производственные расходы, имела для владельца перманентный характер: они вносили в счета арендную плату без отопления, что законодательно не разрешалось. Менеджеры фирмы «Новая Родина» организовали управление по-своему. Они основали свою собственную компанию по отоплению, которая покупала нефть в больших объемах, добавляла несколько пфеннигов, и выставляла «Новой Родине», которая ее сама наняла, счета к оплате с добавками. «Новая Родина» заново пересчитывала их для многих семей, на этот раз без учета премии, как это и должно быть (Ср.: "Шпигель", № 6 за 1982 и № 20 за 1982; Менерт, 1997, стр. 151-172). Можно суммировать эту разницу, и получится круглая сумма: только 1 пфенниг, помноженный на 400.000 квартир средней площадью в 80 кв. метров при оплате в течение 12 месяцев, что составляет точнее 384 млн. пфеннигов в год.

Не менее популярна система «расходы равны доходам» при незаконных пожертвованиях партиям. С тех пор, как в Германии появилось дело Флика, до сегодняшнего дня встречаются случаи, когда по каким-то причинам доходы не раскрываются, как не раскрывается и то, на что они потрачены или должны быть потрачены. Такая система может быть легко организована: с 1980 г. пожертвования партиям в сумме свыше 20.000 DM или 10.000 евро должны отражаться в финансовых отчетах с указанием полного имени спонсора. Одновременно с этим, поскольку эти пожертвования относятся к числу благотворительных, то компании с 1994 г. вообще не облагаются налогом. "Расходы" компании могут показывать как производственные из своего налогооблагаемого дохода. Что было или что может быть лучше, чем преобразование пожертвований партиям в расходы? Простейшим образом это функционирует в лихтенштейнской фирме в Вадуце, которая недоступна для немецкого финансового управления (а также для журналистов), когда готовится экспертное заключение, за которое нужно заплатить. По формальной причине компания-спонсор также получает экспертное заключение (обычно бессодержательное). Если лихтенштейнская компания является еще и дочерним предприятием немецкой национальной фирмы, которая поддерживается партией, то деньги текут с регулярными дивидендами обратно в Германию и в конечном итоге оседают там, где и было задумано: в казне одной из партий.

Проблемными или уголовно наказуемыми есть и были соответствующие участвующие стороны хотя бы в том, что такие выплаты, если они раскрыты, составляют дело о налоговых отчислениях, потому что партийные пожертвования облагаются налогом лишь до определенного максимума – в размере от 60.000 DM. Вместо того, чтобы задекларировать такие расходы в отчете в полном объеме как «производственные выплаты», и тогда они не будут де-факто рассматриваться как пожертвования партии, но только в том же размере, который разрешен, что объемы прибыли и сниженных налогов, и это могло бы стать легальной альтернативой.

Пример 3: »Релевантная альтернатива«

Если оценивать что-то на «хорошо», «не очень хорошо» или «плохо», необходимы критерии, согласно которым можно вынести такой приговор. Такие критерии не всегда являются очевидными и не всегда возможными для консенсуса. Кроме того, нужно достаточно много размышлять, чтобы производить отбор и определять ранг для таких критериев. Все это обычно связано с субъективно-личностными оценками, которые другие не обязательно разделяют и поэтому зачастую дают совершенно иную отметку, например «очень хорошо», «не очень хорошо» или «плохо».

Можно оценивать определенные вещи другим способом – нейтральнее или объективнее – по их результатам: с помощью, так называемых, возможных альтернатив. Имеется в виду сравнение с ситуацией, которая могла бы стать релевантной альтернативой фактической ситуации. Именно такая ситуация, а точнее – ее результат – используется в качестве соответствующего ориентира, и его можно сравнить с результатом фактической ситуации. Оценка, будь она хорошей или не очень, теперь перестает быть субъективной, так как выбирается на основе фактически-объективных различий между этими двумя ситуациями. Если есть только одна действительно важная альтернатива, что часто случается, то ее оценка будет целенаправленной и более понятной для других.

В предыдущем примере о нелегальных пожертвованиях партиям мы смогли в конце констатировать, что в центре внимания закрытое заключение (отзыв) или другой путь расчета, и это могло бы стать «легальной альтернативой» гласного перевода пожертвований партиям – с разными налоговыми последствиями. Если связать оценку таких каналов финансирования партий с вопросом уклонения от налогов, то это было бы релевантной альтернативой, т.е. предусмотренной законодательно. Дифференциация между этими двумя ситуациями будет отражать степень уклонения от уплаты налогов. Правовые вычитаемые суммы налога составляли в то время 60.000 DM. Меньшие суммы не облагаются налогом. Злостная неуплата налогов следует всегда с суммы свыше 60.000 DM.

Критическое мышление в категории важных альтернатив не является широко распространенным явлением. Хорошие менеджеры и экономически образованные головы знакомы с ним. Для журналистов-расследователей такое «мышление» может также оказать помощь в принятии важного решения. Поскольку так можно быстрее оценить, насколько конкретный инцидент или ситуация, которые все остальные рассматривают как совершенно нормальные, дают повод для размышлений или вопросов, как, собственно, могла бы выглядеть на самом деле релевантная альтернатива, в которой можно быстро определить противоречия и несоответствия. Или просто сделать то, что при ближайшем рассмотрении не обязательно совпадает, даже если все остальные пока не могут это видеть, потому что еще не думали об этом.

Пример: После важнейших футбольных матчей полиция должна часто сдерживать большой контингент шумных фанатов. Обычное сообщение об этом выглядит так: действия по наведению порядка осуществлялись 1.000 полицейских в течение 6.000 часов, что в денежном выражении составляло около 1 миллиона евро. Такие утверждение и счет вызывает вопросы: Что делали бы полицейские, если бы не были задействованы на футбольном стадионе? Или: Что могло бы быть возможной альтернативной ситуацией? Служба в участке? Или где-то в другом месте? Или просто отдых у себя дома?

В обычных случаях сотрудники полиции всегда получают зарплату, и не важно, где они в этот момент работали. И только в случаях получения необычных заданий полагаются сверхурочные, поскольку обычного количества полицейских недостаточно, и тогда можно действительно говорить о дополнительных расходах в конкретных специфических ситуациях, например при футбольных матчах. Если бы все эти полицейские отзывались с другой работы, это могло стать возможной альтернативой. Результаты: использование полицейских на футболе не вызвало каких-либо дополнительных затрат, т.е. это стоит столько же, сколько обычная, хорошо работающая услуга, оказываемая на деньги налогоплательщиков.

Это рассмотрение при поиске релевантных альтернатив имеет значение не только в связи с измерением расходов, оно радует естественным конкретным применением. Особенно тогда, когда нужно задаться вопросом о необходимости или неизбежности расходов (и их уменьшении). Или, если нужно спросить, нужны ли определенные расходы (государственные траты, субсидии и т.д.) вообще или только определенные суммы. В целом такой вид оценки является полезным и практичным. Например, в урегулировании отношений со спорными главными свидетелями за совершение тяжких преступлений (стр. 301 и далее). Здесь сталкиваются два несовместимых принципа, а именно: верховенство государственного права (равенство всех перед уголовным законом) и моральные постулаты в сравнении с возможностью того, что преступники могут переложить ответственность на всех. Если бы пришлось отказаться от главных свидетелей, рассматривая это как релевантную альтернативу, то преступления останутся безнаказанными. Аналогичным образом происходит в расследовательской работе: если было много крутых перемещений, то многие вещи осталось за кулисами.

Пример 4: Общение и интерпретация цифр

Кроме того, маленькие и элементарные идеи и примеры можно найти на сайте. Вам настоятельно рекомендуется их прочитать.

Здесь должна быть решена и последняя проблема. Тот факт, что между двумя (или более) статистически наблюдаемыми вещами, которые на первый взгляд указывают на связь или на предварительное доказательство, не обязательно искать причинно-следственную связь. Ключевые слова приведены далее.

Пример 5: Статистика в сравнении с причинно-следственной связью.

Простой случай: Из ситуации «А» хронологически вытекает ситуация «Б». Затем следует, что «А» является причиной «Б» и возникает вопрос: обязательно ли вытекает   «Б»  из «А»? Еще пример: Данные (цифры), которые описывают ситуацию «А» – например, снизилось количество полицейских, разъясняют другие данные, фигурирующие в ситуации «Б» (возросло число преступлений, перечисленных в уголовной статистике). Здесь возможно проследить видимую временную последовательность обоих событий, в основе которой находится причинно-следственная взаимозависимость, но это не всегда так. То же самое относится и к так называемой статистической корреляции из двух различных числовых значений или многочисленных тенденций развития (сеть данных), которые в контексте поначалу кажутся правдоподобными, как и рассмотрение исходной позиции для причинно-следственной связи. Как правило, причинно-следственная связь также отражается в статистическом контексте. В то же время в статистическом контексте, напротив, нет причинно-следственной связи. Если же параллелизм между данными (сетью) есть и есть  обратная корреляция (статистики говорят противоположное), то это возможно совершенно другое развитие или толкование событий, которое управляет видной на переднем плане взаимосвязью.

Статистика преступности может служить ярким примером: в результате самых различных причин можно выявить рост преступности статистически (имеющиеся данные). Подсчет преступлений связан и с такими вещами, как полнота учета: все ли, что было включено в полицейские протоколы, сообщалось центральной статистической службой? Если нет, то одна только лучшая научная обработка имеющихся данных в последующих убликациях  покажет  рост преступности. Независимо от того, сократилось, осталось прежним или увеличилось количество полицейских. И, возможно, даже в том случае, когда число преступлений де-факто уменьшилось. Простой пример. Ситуация 1: 500 преступлений, 300 из которых статистически зарегистрированы. Ситуация 2: 400 преступлений, из которых зарегистрировано 350. Результат: снижение уровня преступности на 20% (с 500 до 400), рост количества преступлений, которые статистически учтены и которые публично обнародованы, на 16,7% (с 300 до 350).

Другой известный феномен из криминалистической статистики: когда число зарегистрированных преступлений повышается, то это прежде всего связано с тем, что либо полицейские сообщают о них больше, либо чиновники делают это более тщательно и успешнее, чем раньше. И наоборот. Причина этого статистического контекста не лежит на поверхности, потому что необходимо описать соответствующую требующуюся закулисную информацию, касающуюся фактических и эффективных обстоятельств, которые выглядят иначе, чем в начале этого примера.

Доказать связь между причиной и следствием, да еще и описать их, одна из самых сложных задач журналистского дела. Есть относительно простые примеры взаимодействия, которые предлагают первые данные о проверке достоверности и хранят логические и прочие экспликации, в том числе собственные разъяснения (Ср.: Халлер 2000, С. 68 и далее, 73, 80). Это касается в первую очередь менее спорных фактов или событий, например, описания автомобильной аварии.

Ситуация усложняется, если причинно-следственные связи имеют противоречивый характер, поскольку связаны с неприятными последствиями для пострадавших. Может быть потому, что все больше доказывается причинная цепь, степень ответственности и вины перед пострадавшим, который боится теперь дисциплинарного или уголовного наказания. Так, в правовой области, предполагаются, например, претензии за причиненный вред, а также иск о компенсации (в дополнение к виновности, умыслу, небрежности) за безусловное «причинение боли», «неразрешенные действия» и «нанесенный ущерб». Такую причинно-следственную связь находят и разрешают судьи. Они не видят возможности самим оценивать соответствующие процессы и взаимоотношения, поэтому приглашают экспертов в качестве оппонентов. Известно, что за первым отзывом (экспертизой) следует контр-отзыв (вторая экспертиза). Нередко может быть и третья экспертиза, более нейтральная и / или подготовленная независимым экспертом, и в конечном итоге будет соблюдено законодательство, а точнее: подготовлен приговор.

Когда непосредственно перед судом готовятся проблемные вопросы о причинности, то не удивительно, что на журналистском уровне такие вопросы могут привести к гораздо более серьезным проблемам: журналисты не судьи, решения которых будут «имеющими законную силу» или носят обязательный характер. Даже если судьи выносят приговор, который (может быть) по разным причинам отменен вышестоящей инстанцией, предыдущий судья не имеет негативных последствий, и ему не следует ничего опасаться. И также абсолютная судебная ошибка, которая имеет законную силу, не оказывает правовых последствий для судьи – до тех пор, пока не будет доказано обратное, т.е., например, прочие причинно-следственные связи. В противоположность им, журналисты находятся в ином положении, точнее в том, когда либо они выражают мнения, то есть распространяют оценки, либо формируют фактические позиции, за что они должны нести юридическую ответственность в соответствии с правом СМИ. Журналистов-расследователей касается последнее, поэтому фактические утверждения должны соответствовать правде и быть полностью доказанными.

Исходя из этого, могут возникнуть, на первый взгляд, особые проблемы. В частности потому, что темы расследований и публикаций отличаются от точек зрения тех, о ком они пишут, и могут быть для них весьма нежелательными. Соответственно этому будет их готовность использовать все существующие средства правовой защиты.

В принципе, есть только одно решение. Это решение, которое действительно может описывать как само собой разумеющееся расследовательские методы работы:

  • Необходимо реконструировать факты и значительные взаимосвязи;
  • В сомнительном случае оценку и определение  двусторонней причинно-следственной связи предоставить реципиентам.

Это имеет два преимущества. Одним является правовой аспект. Другое состоит в том, что можно настаивать на работе по предпочтительно (по возможности) полной и точной обработке фактов и их презентации. Как правило, это действует на реципиента не только убедительно, но устойчиво, если его собственное мнение и восприятие основаны на чистых и (опять же по возможности), свободных от оценок фактах, и он может сам сконструировать существенные взаимосвязи.