Случаи из уголовно-правовой сферы, то есть имеющие стандартизированный преступный состав в Уголовном кодексе, должны выясняться на федеральном уровне: необходимо доказать и проверить существеннейшие факты и содержание дела с точки зрения уголовного права. При первой обстоятельной проверке независимый суд должен решить, необходимо ли проведение расследования, и, если да, определить, каким должно быть наказание.

В то время как судьи принципиально независимы и никоим образом не должны слушаться чьих-либо указаний, прокуроры, о чем недвусмысленно говорит само это слово, представляют интересы государства. Конкретно: интересы уголовного преследования и, при необходимости, наказания. Поэтому прокуроры подчиняются непосредственно министру юстиции. В формальной иерархии именно он стоит на самой верхней ступени, а чуть ниже – генеральный прокурор. За ним следует руководящий старший прокурор (LOSt), старший прокурор (OstA) и прокурор. На основании этого (и не только этого) можно говорить о так называемой подотчетности снизу вверх. Хотя в УПК (уголовно-процессуальном кодексе) это не предусмотрено, это урегулировано во многих постановлениях. Они различны в каждой федеральной земле, а также в каждом конкретном случае, в зависимости от указаний сверху. В соответствии с а) тяжестью обвинения, б) степенью общественной значимости, в) а также политическим весом замешанных в деле людей или организаций, отчеты движутся на самый "верх": от занимающегося этим делом "нижнего" прокурора более или менее напрямую к министру юстиции. Иерархичность совсем небольшая.

Наряду с этой формальной иерархией есть фактическая иерархия, ориентир которой — компетентность прокуроров в отдельных областях (например, в организованной преступности, мелкой преступности, транспортных преступлениях и т.д.). Здесь, в том, что касается повседневного хода работы и тому подобного, тон задает "HAL" — руководитель основного отдела.

Правила общего уголовного судопроизводства кодифицированы в УПК. Полезные, в том числе и для журналистов, сведения можно найти в дополнительных и расширенных интерпретациях соответствующих комментариев к УПК. Для ответов на более специфические вопросы подойдет поиск по ключевым словам: предварительное расследование или прекращение процесса, например, в §§ 153 на следующих страницах ("никакого публичного интереса к уголовному преследованию" и прочее). Достойные рекомендации учебники: PFEIFFER (1999), ROXIN (1998), WACHE (1999).

 

Процесс необходимого выяснения фактов (по-английски: investigation) входит в круг полномочий органов уголовного преследования, которые состоят, прежде всего, из прокуратуры и полиции, а также из отдела по борьбе с контрабандой и/или органов налогового преследования. В большинстве случаев прокуратура и полиция работают совместно. Согласно § 152 УПК, перед судом прокуратура исполняет обязанности "органа государственного обвинения" и должна докладывать, если ей стали известны факты, могущие служить основой для (простого) подозрения: если имеются "достаточные фактические улики" или кажется, что они есть. Наличие или отсутствие доказательств должно быть установлено в ходе официального дознания. Эту должностую обязанность называют "принцип законности" (ср.: стр. 132 или стр. 71 в гл. 2.5).

Между прокураторой, полицией и другими органами власти (например, органом налогового преследования) есть определенное, теоретически установленное разделение труда. Фактически же оно зависит от а) специфических полномочий и ноу-хау, б) универсальных, уже обкатанных процессов или конкретных ситуаций, а также с) от имеющихся человеческих ресурсов. Полиция, например, доминирует в областях технико-криминалистических расследований, розыске, задержании, аресте и обыске, в судебно-медицинских и криминалистических экспертизах на кладбищах и т.д.; прокуратура – это прежде всего "хозяйка дознания". В связи с этим она может не только давать конкретные задания уголовной полиции, но и в любое время получить доступ к ее работе и выводам, в общем, ко всему, что касается следственных процессов.

Не имеет значения, как следственные органы получают сведения о преступном деянии: на основании ли официальных наблюдений или из (анонимного) заявления о совершении преступления (или жалобы потерпевшего). Чтобы решить, есть ли достаточное основание для подозрения, важнее всего наличие конкретных, поддающихся проверке фактов. Если они имеются, то начинается официальное предварительное расследование.

Вначале так называемое "предполье", т.е. стадия сбора фактов. В УПК это не регулируется, но на практике происходит так: в большинстве случаев СМИ, например, сообщают об определенных вещах или обращают внимание на странные явления, которые еще не могут относиться к судебному процессу, но дают повод для дальнейшего наблюдения. Например, в связи с коррупционной системой, что является вызовом журналистам, которым нужно с этим детально разбираться (ср.: стр. 130 и на следующих страницах). Такие методы наблюдения узнаваемы по специфическому шифру, начинающемуся каждый раз с аббревиатуры "AR" (Allgemeine Rechtssache – общий юридический случай), в то время как (justizielle) уголовные дела начинаются с "Js": например, "Js 007/06" — 007 – текущий номер предварительного расследования, указание на год, за наклонной чертой указывает на его начало в 2006 году.

С точки зрения расследовательской журналистики в системе прокуратуры прежде всего важны три фазы или временных периода:

  • стадия собирания фактов, когда запускается процесс наблюдения,
  • официальное предварительное расследование, которое оканчивается соответственной протокольной записью,
  • затем следует либо завершение процесса: а) на основании отсутствия подозрений, а также на основании исковой давности, либо б) оформляется прекращение процесса на основании §§ 153, 153a УПК, либо в) должно последовать предъявление обвинения.

Для прокурора работа заканчивается не раньше, чем после принятия решения судом (а при известных условиях на стадии апелляции). До того времени он должен выступать на стороне обвинения, что подразумевает опрос свидетелей, оспаривание защиты подсудимого и т. д. "Подсудимым" человек называется, впрочем, только в ходе уголовного процесса; на предварительном расследовании говорят об "обвиняемом" — с точки зрения права СМИ это различие важно для журналистов.

Когда прокуроры официально занимаются выяснением фактов, то принцип их работы тайный – обвиняемый и его полномочный представитель, согласно § 147 II УПК, получают только ограниченный доступ к добываемой информации, а, соответственно, и к прокурорским следственным документам. В ходе процедуры решается, когда и какой свидетель или эксперт будут вызваны на допрос, из какого ведомства прокуратура потребует или может потребовать справки (ср.: WACHE, с. 799 и последующие), или какие запланированы санкции (например, задержание) — все это (заранее) не предается огласке. Дабы не допустить нежелательного раскрытия информации, прокуроры не должны привлекать внимание к своей работе и не должны находиться под наблюдением. Подобным образом (должны) работать и журналисты (но без таких "комфортабельных" условий в ходе следствия). Технические возможности следствия, а также процесс разделения труда между прокуратурой и полицией отображен на схеме (рис. 14).

PDF

ход делопроизводства прокуратуры
Рис. 14. Ход делопроизводства прокуратуры

Только когда прокурор официально поставит конечную отметку в материалах предварительного расследования и перейдет к предъявлению обвинения, у "посудимых" и их представителей появляется полный доступ к материалам дела и вещественным доказательствам (§ 147 УПК). На общефедеральном уровне нет единообразия в форме предоставления таких материвлов, это определяется индивидуально, в зависимости от целесообразности. Объем материалов "исторически" увеличивается. Как правило, они состоят из: 1) документов, предназначенных для личного пользования юриста или внутреннего пользования, например, туда подшиваются такие важнейшие бумаги как распоряжения, переписка, документы (неизмененные и не копии), 2) из разных записей следствия, включая относящиеся к делу выводы, а также 3) из доказательств. Чаще всего материалы дополнительно сортируются еще раз так, чтобы все вещи (например, особенно важные улики), которые при копировании и/или отсылке (например, адвокату обвиняемого) могут навсегда исчезнуть, хранятся отдельно (например, среди документов, предназначенных только для внутреннего пользования, или в "сейфе").

Журналистский интерес к предварительному расследованию или отдельным сведениям может быть разного характера. Точно так же, как и сотрудничество между двумя институтами, которое может хорошо функционировать.

Чаще всего для текущей ежедневной корреспонденци обширная информация с предварительного расследования не столь значима: во-первых, слишком велики затраты на ее приобретение, во-вторых, дословные цитаты из подобных материалов согласно § 353d УК облагаются штрафом. Это сделано для того, чтобы предотвратить возможное (заблаговременное) влияние на судей и судебных заседателей.

О юридических вопросах в этих случаях, то есть о допустимости материала о преступлении, а также о проблемах высказывания подозрений или упоминания текущего предварительного подозрения, читайте соответствующую литературу (например, BRANAHL 2006, с. 177 и далее, особенно 180 и след.стр.). Прокурорские расследования означают лишь то, что они есть, а что до обвиняемого, то в отношении него до приговора, имеющего законную силу, действует презумпция невиновности.

Для расследовательской журналистики сведения служат другой цели: они, в основном, (только) один из (бесконечно) многих строительных камней в процессе большого информационного поиска. Конкретно речь здесь идет даже не о стремлении цитировать, а, скорее, о стремлении к знанию определенных фактов. Иногда целью также становится (для всех случаев) наличие доказательства. Конечно, последнее – в принципе – запрещено, соответственно, наказуемо, поскольку эти факты берутся из материалов предварительного расследования. Но из последнего в случае сомнения точно возникает вопрос: по причине сложной бухгалтерии и делопроизводства (тем более в бюрократизированной стране), в принципе, едва ли есть документ, который нельзя было бы отыскать в каком-то другом месте (отдел, заказчик, ведомство, резервная копия и и пр.). Во всяком случае, так можно аргументировать в экстренных ситуациях. Для таких случаев важным является изначальная подлинность таких документов (ср.: стр 341 и далее).

 

Для журналистов, занимающихся расследованием, сведения и/или доказательства из этих материалов часто могут быть крайне интересными и эффективными. Это зависит от отдельного конкретного случая.

Когда, например, человек находится в розыске и (по слухам) узнает о предварительном расследовании или о подобном, можно предположить, что из тяжелого положения поможет выйти звонок в прокуратуру (например, в отдел связи с общественностью):

 

  1. Идет ли уже процесс или есть ли номер дела, и как он звучит? Из этого можно получить первые сведения, то есть по кодификации "AR" или "J" определяется, как долго он длится уже (цифровое обозначение года и текущий номер).
  2. Кто именно является подозреваемым? Или речь идет о имени, которое вы хотите проверить?
  3. Кто из прокуроров ведет расследование? Поможет при этом, например, знание о внутреннем распределении: процессы распределяются (среди прокуроров), во-первых, по тематике и специализации, а затем в алфавитном порядке (по фамилии обвиняемого). В регулярно обновляемом "Справочнике юстиции" перечислены все суды, а также имена всех прокуроров, включая их функции и телефонные номера. Для полиции, насколько мне известно, нет такого полезного справочника, который мог бы купить каждый.
  4. Как зовут адвоката обвиняемого? При необходимости можно связаться с ним, потому что он, по всей вероятности, мог быть в этом заинтересован.

То же можно использовать при информационном запросе в полицию – журналист имеет право на справку из каждого ведомства, и его запрос подлежит рассмотрению в исковом порядке. Разумнее всего будет обратиться в компетентный орган; там, соответственно, находятся и официальные бумаги (ср.: KRAMER 1997).

Неважно, каковы интересы журналистов и обвиняемых и какую пользу для своей стратегии видит адвокат в сотрудничестве с журналистами, — в принципе, через адвоката можно получить косвенный доступ к следственным делам. Такое сотрудничество функционирует, разумеется, только на исключительно индивидульных для каждого случая основах.

 

То же самое относится и к сотрудничеству с отдельными прокурорами, но не для всей системы прокуратуры в целом. Можно предположить больше моделей сотрудничества, подобных тем, которые, например, практиковались в прокуратуре Франкфурта-на-Майне, в тамошнем отделе по борьбе с коррупцией (отдел "Преступления, связанные со взяточничеством") (ср.: стр. 130 и следующие). Здесь до 2007 года тон задавал старший прокурор (OstA) Вольфганг Шаупенштайнер (Wolfgang SCHAUPENSTEINER), известнейший немецкий специалист в делах, связанных с коррупцией. Затем он был продвинут по службе в акционерном обществе "Немецкие железные дороги" (Deutsche Bahn AG), став начальником отдела, контролирующего соответствие стандартам (Chief Compliance Officer – что можно считать профилактической мерой по борьбе с коррупцией). Возможны следующие варианты сотрудничества:

Вариант 1: у СМИ есть информация и/или документация, и они могли бы опубликовать статью на основе этого. Иногда имеет смысл, п е р е д обнародованием статьи согласовать всё с прокураторой, чтобы заранее не затруднять её действия в будущем или чтобы совсем не расстроить её планы (ОР (объект расследования) откладывает в сторону документы или скрывается). На этом основании допустимо говорить об ответных услугах.

Вариант 2: как и в случае 1, с той лишь разницей, что СМИ, по уже названным причинам, не должны ничего публиковать, пока прокуратура не будет иметь возможности принять соответствующие меры, — взаимные услуги могут представлять собой обмен эксклюзивной информацией. Или она служит для того, чтобы построить долгосрочные доверительные отношения.

Вариант 3: с точки зрения прокуратуры, такая эксклюзивная корреспонденция, основывающаяся на дополнительно полученной информации, то есть "предпочтение" одного (единственного) СМИ другим жаждущим фактов СМИ, не является несправедливостью: первое по времени СМИ, с которым достигнута договоренность о сотрудничестве, может уже на основании своего выгодного информационного положения более целенаправленно задавать вопросы и поэтому получать не только больше информации, но и более конкретную информацию. Тут, в принципе, кто первый, тот и прав: чем больше уже знаешь и, следовательно, чем более конкретные вопросы можешь задавать, тем на более исчерпывающие ответы можешь рассчитывать. Прокуроры должны, если для этого нет препятствий, давать правдивые ответы.

Вариант 4: неоднократное успешное сотрудничество может, например, привести к тому, что соответствующее СМИ (неофициально) будет получать информацию либо первым, либо будет получать больше информации, чем другие (например, сначала локальные СМИ, потом ДПА), если это, конечно, в интересах прокуратуры и, соответственно, подходит под ее стратегию.

Как бы то ни было: такое сотрудничество развивается только на исключительно индивидуальной основе. И не каждый прокурор принимает — по каким бы то ни было причинам – такую, основанную на разделении труда, модель сотрудничества. В любом случае это требует тщательной и сложной подготовки. До того времени отделы печати или уполномоченные по этим делам прокуроры — первые контактные лица.

 

Чтобы создать некую долгосрочную информационную сеть, разумно будет обозначить меры по укреплению доверия. Важнейшие правила звучат так:

  • Первый контакт должен всегда осуществляться при поддержке компетентного пресс-отдела. Также в этом ведомстве есть, образно говоря, "правила, предписывающие каждому сословию свою одежду", и поэтому сначала каждый обращающийся спросит, что пресс-референт сказал тогда по этому поводу.
  • Модель сотрудничества растет от среднесрочной до долгосрочной. Журналистские или инвестигативные расследования никогда не искажаются при ознакомлении и в другой удобным момент. Это относится особенно к тем журналистам, которые зависимы только от одного конкретного информатора в лице прокурора.
  • Будучи журналистом периодического издания, следует регулярно выстраивать модель сотрудничества или проводить подготовительные мероприятия, необходимо, занимаясь судебными процессами, знакомиться с назначенным прокурором и писать о процессе.
  • Небольшая забота в форме легкой согласованности (и прокурор охото читает свое имя) редко не достигает своего результата.
  • Прежде всего, но очень важно: нужно понимать интересы и проблемы прокуратуры – и, при необходимости, их рассматривать.
  • После такой подготовительной работы представляются возможными индивидуальные закулисные разговоры (с какой бы то ни было целью).

Из-за тщательно организованной иерархии, описанной выше, иногда бывает так, что определенная информация закрыта или заблокирована. В Австрии пример этого случая – "Лукона" (Lucona), в Германии это относится к уже много раз упомянутому делу Лейны или "Операции клавиша стирания" (ср.: DIE ZEIT, впервые 20.7.2000: 3; состояние на сегодня на www.zeit.de, искомая комбинация "Операция клавиша стирания" /Operation Löschtaste). Насколько прямой и неприкрытой может быть политика федеральной земли (например, Баварии) в отношении нежелательного предварительного расследования, подтверждает пример с тогдашним аугсбургским прокурором Винфридом Майером (Winfried MAIER), который вначале в Саксонии занимался делом о вопросах уклонения от уплаты налогов со стороны лоббиста вооружения Карлхайнца Шрайбера (Karlheinz SCHREIBER), что потом автоматически вылилось в несравненно большую расследовательскую операцию – а прокурор (поневоле) подал в отставку и работает между тем как судья (ср.: SPIEGEL 43/2001: 70; SZ v. 20./21.10.01: 10). Лучше всего эти и другие случаи политического воздействия на прокуроров задокументировали Кристоф Мария Фредер (Christoph Maria FRÖHDER) и Ханс Лейендекер (Hans LEYENDECKER) в своем 45-минутном фильме "Намордник для прокурора?", вышедшем в 2002 в Гессенской ТРК.

То, что чиновники прокуратуры также могут погрязнуть в бездействии и/или неспособности, несколько доказывают так называемое "Бальзаминовые аферы" (Balsam-Affäre, ср.: www.recherchieren.org) или ставшие известными в 2007 г. дела, связанные с непроходимой коррупцией в Саксонии.

 

Заинтересованные в качественном ведении дел прокуроры, здраво толкующие право и не принимающие подобной односторонней опеки, часто делают наоборот: они сами предоставляют информацию СМИ. То, что потом опубликовано, едва ли можно снова скрыть. Благоприятно, когда такие заинтересованные в деле эксперты имеют достойное доверия контактное лицо! Это также представляет собой следующую форму сотрудничества, основаную на разделении труда.