Необходимый уровень охраны и безопасности зависит, в частности, от ценности информации и / или материалов. Во-вторых, от того, какой тип системных инструкций защиты будет нарушен: высокие или низкие ограничения, строгие или открытые секреты. Формулируя иначе: до какого уровня и в каких персональных сферах объекта расследования проработана проблемная информация: общественная и социальная сферы (как правило) не представляют из себя проблемы, более критическая ситуация возникает в частной и тайной сферах (ср.: BRANAHL, с. 126 и далее). Но лучше всего, если обе стороны – информатор и журналист, будут делать все, чтобы избежать любых возможных проблем или проколов, как бы (не) реалистичны они не были. Следующий пример, который был уже предложен в первой главе, должен продемонстрировать в подробном изложении, во-первых, насколько важны эти соображения, и, во-вторых, как может безопасно функционировать защита информатора, даже если дело доходит до второго наиболее охраняемого уровня частной жизни: в этом конкретном случае речь идет о банковской тайне, а также о частных финансовых операциях общественно значимой персоны.

Речь идет о бывшем шефе компании IG-металл Франце Штайнкюлере (FranzSteinkuehler), который в свое время занимал место (в такой же функции) в наблюдательном совете DaimlerBenzAG, а также о его спекуляциях весной 1993 года с долей акций холдинга Mercedes (MAH), который должен был объединиться с DaimlerBenzAG.

Редактор Боннского бюро журнала «Штерн» Михаил Бакхаус (Michael BACKHAUS), который стал знаменит благодаря другой истории из недавнего прошлого о том, как он привел к отставке печально известного Федерального министра транспорта Гюнтера Краузе (Günther KRAUSE), ХДС: движущей силой вместе со «Штерн» (афера переезда)выступил «Шпигель» (афера с уборщицами), которые в утренней телепрограмме ТРК САТ-1 (SAT.1) задали провокационный вопрос: Как Вы получаете такую информацию? Журналист из «Штерна» (в то время редактор газеты «Пассауэр нойе прессе» (PassauerNeuePresse), который с 2005 г. был заместителем шеф-редактора газет «Бильд» и «Бильд ам зонтаг») использовал эту возможность и выделил прежде всего роль информаторов, которые ничем не рисковали, поскольку могли быть эффективно защищены.

Всего через несколько дней у журналистов «Штерна» зазвонил телефон, абонент остался анонимным: шеф IGMetall, который, как известно, призвал всю общественность к солидарности с восточногерманскимиработягами, чтобы с помощью забастовок заключить новый тарифный договор, что было само по себе его лучшей частной сделкой, говоря по-другому, несколько крупных покупок акций уже было сделано, которые совершенно очевидно выглядели как один из инсайдерских гешефтов. Только оговоренная по времени последовательность закупок, заседание наблюдательного совета, на котором было объявлено слияние, и поднявшиеся между тем повторные продажи акционерной стоимости вызвали подозрение. Интересно?

Журналист получает первую информацию и инструкции по телефону, которые он теперь должен зафиксировать, чтобы перепроверить надежность информатора: названия компаний и акций, а также их рыночный курс, сроки и повестки дня для заседаний наблюдательного совета и т.д. После этого журналист должен ждать, потому что он не имеет ни номера телефона, ни имени вызвавшего его абонента и, конечно же, ни в коем случае места звонка или места ответного звонка информатора, который хочет себя обезопасить.

Второй вызов заставил себя подождать, но и он последовал. Информация становится ценной: номер депозитного счета, первые даты трансакций и т.д. … Информация явно нарушает банковскую тайну – это один из самых охраняемых секретов во многих странах мира. Информация оказалась правильной: 18 марта лидеры профсоюзов приобрели через банк транш акций MAH на общую сумму почти в четверть миллиона марок, через неделю – опять примерно столько же, а затем – меньший пакет. За день до решающего заседания наблюдательного совета – снова покупка большого пакета акций – почти около полумиллиона – на этот раз на имя и счет его 10-летнего сына. Через две с половиной недели стоимость всех приобретенных акций увеличилось: прибыль Штайнкюлера составила почти 180 тыс. немецких марок, и это всего за 4 недели.

После нескольких односторонних телефонных звонков приходят к согласию: «Штерн» напечатает историю, но только после окончания забастовки, и, во-вторых, информатор получает желаемое вознаграждение в размере суммы с шестью цифрами, но это требует его поездки в штаб-квартиру Gruner + Jahr в Гамбург, т.к. договор о гонораре заключается на коммерческой основе, то есть речь идет об обычных контрактах: а) оплата производится только после публикации, б), история должна остаться до тех пор эксклюзивной, и с) факты должны быть правдивы. Для этого информатор должен раскрыться. Что и происходит. Во время богатого завтрака в отеле «Штайнбергер» (Steigenberger), на который журналист по договоренностис информатором пригласил своего приятеля, работающего в сфере акционерных и фондовых рынков, поэтому в курсе, какие последние технические вопросы необходимо прояснить, все ли соответствует правде, а также проверяет последние детали истории и дает им оценку: можно ли это так сформулировать? Разве это правильный вывод? Что, собственно, хотят сказать такой историей?

История затормозилась. Нотариус узнал информатора благодаря удостоверению личности, и таким обраом все опять приходит в движение. В субботу, 15 мая 1993 г., Франц Штайнкюлер возвратился с совещания из Женевы: Михаэль Бакхаус представляет ему по телефону факты. По словам профсоюзного босса, «факты соответствуют действительности», но они интерпретируются неправильно!

«Штерн» дает анонс для СМИ в понедельник утром. На следующий день сообщение появляется во всех ежедневных газетах. Шеф концерна IGMetall в тот же день собирает пресс-конференцию, и это стало для него катастрофой: он не может перенести конкретных вопросов и выводов многих журналистов – если Вы делаете такие гешефты, недумая ни о чем плохом, то Вы наивны и не должны быть в составе наблюдательного совета. Но если: вы умны и заключаете такие инсайдерские сделки, которые порицаются общественностью, но в настоящее время еще не являются наказуемыми, то тогда возникает вопрос: совместимо ли такое поведение с позицией профсоюзного лидера, который регулярно демонизирует спекулянтов .

Комментарии метки и кусачи. Теперь функционеры из почти 200 земельных управлений звонят в штаб-квартиру ИГ-Металл во Франкфурте, потому что они перестали понимать позицию Франца Штайнкюлера. Еще после полудня в субботу шеф «Даймлера» по телефону сообщил «Штерну», что подтверждает достоверность спорных фактов, но не может гарантировать чистоту помыслов профсоюзного лидера. В среду, 19 мая, поскольку на обычный четверг выпал праздник, история опубликована в журнале (Штерн, номер 21/93) подназванием: "Его лучший конец" (читайте по: www.recherchieren.org).

В кругу персональных советников просчитывает Штайнкюлер, следует ли ему вступать в полемику. Похоже на то. Но тогда получается, что «Штерн» знает о других сделках с акциями: купленные им 8 Марта акции в голландской авиастроительной компании «Фоккер», которые несколько позже были перекуплены дочерним предприятием «Daimler» — «Даза» (Dasa) большинством голосов. Во вторник, еще до появления второй истории в «Штерне» (№ 22/93 "Как дела с акциями, Франц?"), Штайнкюлер подает в отставку. Его объяснение своим коллегам состоит всего из трех предложений.

Фактов, которые «Штерн» после своей первой публикации добавил во вторую статью, огромное множество. Тем не менее, инсайдерские сделки юридически преследуются только с 1994 года, а до этого они были абсолютно несовместимы с кодексом чести, и уже тогда эксперты призывали к созданию четких правовых норм. При таком положении Штайнкюлер не нарушал никаких существовавших тогда законов. Тем не менее, для него самого обсуждаемая афера стоила ему его работы, его авторитета и репутации.

Проблема имиджа (банковская тайна!) затронула после публикации сам банк: до тех пор в доле принадлежавший профсоюзам кооперативный банк (BFG), филиал Штутгарта, который ранее был также главным финансистом всех грандиозных и разорившихся профсоюзных предприятий, которыйна самом деле хотел делать все самое лучшее в социальном плане и на радость людям: материал об афере «Новая родина» («Neue Heimat»: Шпигель, 1982, № 6, 20, 22) и об афере «Кооператив» (Co-op: Шпигель, 1988, № 42-44, 47, 48, 50). В 1992 г. BFG сам попал в эту серию: профсоюзы должны были продать свою мажоритарную долю полностью истощенного банка (сегодня –SEB — SvenskaEnskilda банк).

Бывший профсоюзный лидер, который через год после своей отставки, 18.3.1994 г. дал интервью "SZmagazin", которое подготовил вместе с банком BFG, и опубликованное под названием: «Я не прекращу поиски человека, который предал меня, чтобы дать ему по морде!» Они попытались разоблачить виновника. Смогли ограничиться всего 13 персонами, которые потенциально вызывали вопросы, но дальше не продвинулись ни банк, ни Штайнкюлер. Попытались по-другому: показывать фотографии, кто видел кого, когда и с кем, где были вместе? Фото добыли из личных дел сотрудников банка. Но и это не дает результата. Штайнкюлер и BFGрешили использовать последний шанс: привлечь на помощь профсоюзную солидарность — по крайней мере, мы знаем, что для последующего изображения нет никаких других правдоподобных объяснений.

В медиакомпаниях также есть сотрудники, являющиеся членами профсоюзов. Например, в IGMedien, прежде – ÖTV (в настоящее время ver.di) и т.д. И в расчетных отделах работают такие люди. Как бы то ни было: во всяком случае BFG узнал имя человека, который вместе с редактором «Штерна» на ресторанном счете значился как «приглашенное лицо», которое присутствовало на совместном завтраке в отеле «Steigenberger» до подписания вызвавшего вопросы контракта с информатором.

На ресторанном счете значились, однако, только два имени – редактора и его приятеля, которого он попросил, как биржевого профессионала, пообщаться с осведомителем (по согласованию с ним). Имени информатора в документе, конечно, не было. Это не могли не знать ни отправленный в отставку профсоюзный босс, ни бывший профсоюзный банк, и поэтому эксперта по операциям с акциями из Франкфурта по просьбе банка BFG вызвали в правление Немецкихбирж ( DeutscheBörse). Там ему предъявили 13 фотографий: он должен был сказать, с кем он обедал в Гамбурге за счет журнала «Штерн».

Попытка использования профсоюзную солидарность, нарушавшая право информатора на защиту, не удалась: третьего человека, так называемого информатора, на фото не было. Он ничем не смог помочь. Реальный информатор на самом деле никогда лично не проявился – ни по телефону, ни в редакции «Штерна» в Гамбурге. Непосредственный контакт между информатором и журналистом все время происходит через доверенное лицо, потому что по причинам предосторожностинастоящий информатор из-за ценности предоставленной информации использует промежуточное звено. Так «Штерну» известен усредненный человек, который был в Гамбурге и на которого распространяется правовая защита информатора, который до сих пор не знает реальных поставщиков информации, а только своего посредника. И так это и останется.

Старый принцип, который применяется не только в журналистском бизнесе, гласит: если хотят воспрепятствовать тому, чтобы что-то стало известно, тогда никто не должен знать об этом. Это не всегда практично. Чем надежнее профилактика защиты и / или носитель тайны, тем быстрее можно отойти от этого правила. С другой стороны, существует мнение: абсолютная надежность не является объективной целью, которую можно стандартизировать или равным образом калькулировать для всех, т.е. подводя итоги, можно определить доверие и надежность как субъективность между отдельными индивидами, которые использовали соответствующий процесс формирования доверия для себя.

По этой причине для потенциальных осведомителей в отдельных случаях имеет смысл обратиться к помощи посредника, который все время поддерживал бы эту функцию, или же выяснитьв начале условия, при которых возможно сотрудничество со СМИ. Это необходимо знать для того, чтобы ориентироваться также, какжурналист. Как правило, журналист должен определить«рабочий процесс», т. е. ›workflow‹ сотрудничества. Чтобы стать по меньшей мере хозяином положения или хода процесса расследования и смочь управлять возможной инструментализацией. С другой стороны, возникают журналистские ситуации, где это происходит иначе. Чем важнее история, тем вероятнее, что придется согласиться с правилами игры информатора.

Кстати, однажды с этим пришлось столкнуться одному из двух уотергейтских репортеров – Бобу Вудворду, к резервуару информаторов которого принадлежал известный информатор под псевдонимом »Deep Throat« ("Глубокая глотка") – это прозвище возникло в США благодаря модному тогда порнофильму. "Глубокая глотка" был главным информатором для всего двухлетнего расследовательского процесса, хотя он на самом деле не приносил конкретную информацию, а лишь грубо указывал направление поиска, в котором необходимо вести расследование журналисту, а позднее накопанную информацию либо подтверждал, либо нет. Почему "Глубокая глотка" никогда не давал конкретных показаний, и кто за ним скрывался, знало на протяжении более 30 лет только пять человек, хотя многие журналисты, политики, ФБР и ЦРУ, и другие пытались раскрыть анонимность: оба репортера, тогдашний главный редактор и издательница "Вашингтон пост" и сам «Глубокая глотка». Только в мае 2005 года было открыто имя великого неизвестного: 91-летний Марк Фельт, тогдашний заместитель шефа ФБР.